Луч света в темной коммуналке  - Дарья Калинина

На этом на темном кружеве были вышиты яркие птички. В темноте кружево совсем терялось из виду, и казалось, что птички трепещут прямо в воздухе, возле своей хозяйки и властительницы. В своем роде это был очень красивый веер. И тоже старинный.

– Когда он дал мне вчера этот веер, то особенно подчеркнул, что никому, кроме самого близкого человека, он бы предмет из своей драгоценной коллекции не дал. Даже мне стоило немалых усилий выклянчить у него этот веер! Я умоляла его целую неделю, прежде чем он согласился. И вдруг я вижу еще один веер из его коллекции совсем у другой бабы! И какой веер! Самый лучший! Мне-то Сусличек от всей полноты чувств отвалил веер, который в задних рядах пылился. Он про него и забыл. А ей дал тот, что в самом центре витрины лежал. Он же к ним даже прикасаться никому не позволяет, а уж тем более – взять попользоваться.

– Думаешь, она его любовница?

– А кто же еще?!

Девица в алом уставилась на свою приятельницу в таком гневе, что та даже попятилась.

– Я не знаю… Может быть, родственница. Сестра.

– Не заставляй меня думать о твоих мозгах еще хуже, чем я о них уже думаю! Какая родственница? Из родни у моего Суслика одна мамочка, которой сто восемьдесят лет. И все! А! Еще дядя!

– Видишь, дядя сыскался.

– Но это все! Других родственников у моего Суслика нету!

– Так не бывает.

– Бывает! Денег до хренища, а родни никого. А бывает, как у меня, денег ни фига, а роднищи до Москвы не переставить! И все нищие! Все голодные! Всем что-то от меня надо!

– Алла, не шуми. На нас уже смотрят.

– Пусть смотрят. Мне все равно. Вся надежда была на то, что Суслик на мне рано или поздно женится. Он бы и женился, да только его дражайшая мамочка, стоило ему меня к ней привести знакомиться, учудила!

– Что? Выгнала тебя?

– Если бы! Это я бы еще обыграла в свою пользу. Инсульт у нее, видишь ли, от меня приключился. Лежит теперь под проводочками, пикает себе тихонько. Врачи говорят, скоро помрет.

– Тогда твой Суслик на тебе женится.

– Не знаю. Что-то он стал все чаще поговаривать, что это из-за меня его мамочка оказалась в больнице.

– Ты-то при чем? Ты же хорошая.

– Но родословная у меня подкачала. Кровь, понимаешь ли, не та. У Суслика моего в родне сплошные князья, графы да бароны, а я кто? Простая крестьянка. Мои предки у его предков в крепостных служили. Вот его мамочка в ужас от такой невесты и пришла.

– И ты думаешь, он нашел тебе замену?

– А что еще мне думать? Небось эту королевишну ему маменька и сосватала.

– Как? Она же в больнице.

– Но в сознании. Говорить не может, шевелиться тоже, но врачи какую-то хитрую штуку ей к башке присоединили, она теперь свои задумки на экран компьютера телеграфирует. Прямо из мозга свои мысли на компьютер транслирует. А мой Суслик потом ее бредни с помощью врачей читает и все маменькой задуманное в точности исполняет. Еще бы! Мамулечка на краю могилы, что ни попросит, он все ее желания выполняет в тот же миг.

– Ничего себе наука до чего дошла! – поразилась приятельница.

– Дошла, дошла. Мне-то что с этого? Не ко мне дошла, к ним.

– А все-таки хорошо богатым. Любая фантазия к их услугам. Не то что мы с тобой, да, Алка? Как родились голытьбой, так нищими и помрем.

Сердитая в алом платье если и ждала от приятельницы чего-то, то явно не таких слов. Она сверкнула в ее сторону гневным взглядом и ушла, шурша юбками и обмахиваясь своим веером так энергично, что темные кудри разлетались у нее над головой в разные стороны.

Вообще, Дима заметил, что ряженые держатся кучкой. Этим они и привлекали к себе всеобщее внимание. И потому неудивительно, что возле них все время было много народу. Все гости хотели запечатлеть себя для последующей демонстрации в Сети. Дима тоже подошел, он старался держаться поближе к Люсеньке. И хотя не сразу – ведь народу вокруг нее кучковалось много – сумел завладеть вниманием девушки. Дима умел быть обаятельным, а сейчас он включил свое обаяние на полную мощность. И не было ничего удивительного в том, что очень скоро Люсенька выделила его из толпы, звонко смеялась над его шутками и давала понять, что присутствие Димы ей весьма приятно.

Аттракцион с наряженными в маскарадные костюмы пользовался популярностью. Хотя вообще, народ и так балдел от обилия развлечений. На поляне перед домом выступали фокусники и иллюзионисты. Одни позволяли проткнуть себя шпагой, другие упрашивали взять карту из колоды. Дима такими вещами не интересовался, но гости восторженно ахали и охали, когда ловкие руки демонстрировали перед ними очередной трюк. Тут же на поляне били два фонтана.

Первый был шоколадный. Рядом с ним стоял официант в белоснежном смокинге и перчатках, он помогал окунать свежие ягоды клубники, малины и ежевики в тягучие шоколадные струи, чтобы каждая гостья могла бы полакомиться удивительным угощением. Чуть дальше бил фонтан, заправленный какой-то более прозрачной жидкостью, судя по форме бокалов, шампанским.

Дима поднес бокал к его пенящимся струям, попробовал, оказалось, и впрямь шампанское. Дима не удержался, отведал еще два бокала и лишь после этого велел себе притормозить. Он сюда не развлекаться приехал, а разобраться, что же такое происходит в его жизни. Все уже были порядком веселы и раскрепощены, хотя праздник еще только начинался. Дима уже подслушал, что программа ожидается обширная. Обещали ужин, концерт, танцы, конкурсы с участием известных ведущих, шоу модных комиков, фейерверки и конкурс маскарадных костюмов. Вот последний сильней всего и заинтересовал Диму.

Похоже, на этом конкурсе предстоит определиться победительнице не только за лучший костюм, но и за сердце неведомого пока что ему Суслика.

До конкурса на празднике случилось еще немало всякого интересного и забавного. Было выступление танцевальных пар, специально приглашенных для участия в празднике. Танцевали и румбу, и танго, и вальс. Но Дима старался не выпускать из поля зрения Люсеньку и гордячку в алом платье – Аллу. Последняя интересовала Диму чрезвычайно. Он-то прекрасно знал, что Люсенька понятия не имеет, кто такой Суслик – владелец веера, которым девушка с удивительной грацией и изяществом обмахивалась время от времени. Дима даже залюбовался ею. Ведь сроду не держала в руках веера, а так ловко с ним управляется. И откуда у девушки такие умения?

А вот у Аллы веер то и дело выскальзывал из рук. Дима затруднялся сказать, что было тому виной. Какая-то природная неуклюжесть или злость, терзающая Аллу. Пожалуй, и того, и другого тут было поровну. Но одно было ясно, будь у Димы какой-нибудь особо ценный коллекционный веер, он бы его Алле точно не дал. Да и неведомый Суслик дал Алле не самый любимый свой веер, а так – один из второстепенных, о существовании которого он даже позабыл. Лежал себе этот веер где-то на дальней полке, и лишь когда речь зашла о том, чтобы дать любовнице какой-нибудь веер из своей коллекции, чтобы дополнить им атрибут ее бального костюма, Суслик извлек и отдал Алле этот позабытый им веер.